Каждая фраза незваной гостьи повергала меня все в большее удивление. Но я воспитанный человек, сама мать, поэтому достала из шкафа коробку, протянула матери мальчика со словами:

– С удовольствием угощу вашего сына.

Она вытащила кошелек.

– Это подарок, – сказала я.

Она заохала, заахала, мы познакомились, поговорили о погоде, гостья направилась к двери. А я не сдержала любопытства.

– Ксения Федоровна, что такое мытье с головой?

Она рассмеялась:

– Геночка терпеть не может, когда ему волосы намыливают. Душ принять его еще можно уговорить. А вот на голову воду лить целая история. Не соглашается ни в какую, кричит, плачет. Приходится всякий раз его награждать.

Ее сын давно вышел из детсадовского возраста, и я поинтересовалась:

– Сколько лет вашему сыну? – И услышала ответ:

– Пятнадцать.

Анна Григорьевна всплеснула руками.

– Понимаете? Подросток, почти взрослый, далеко уже не крошка, а мать его купает, терпит его истерики. У него на голове короткий «ежик», там мыть вообще нечего. Лена была на несколько лет младше Геннадия, у дочери коса до пояса толщиной в руку. Но ей и в голову не приходило ныть при виде шампуня. А если вдруг случилось бы нечто подобное, то вместо зефира в шоколаде она получила бы угощение под названием «стой в углу». Но я-то ни малейшего права не имела кому-либо замечаний делать и объяснять матери ее ошибки в воспитании сына. Поэтому промолчала.

Ксения стала к нам захаживать, Гена решил дружить с Леной. Мальчик мне не нравился, но выгонять людей из дома как-то неприлично. И, словно назло, девочек и вообще каких-либо детей возраста дочки в деревне не было. Или они были намного младше, или уже студенты.

Я решила потерпеть присутствие невоспитанного подростка, подумала: эта дружба всего лишь на лето. Но в Москве наше общение возобновилось. Я изо всех сил старалась свести его к минимуму, да госпожа Бурбонская была прилипчива, как пластырь. Она постоянно звонила, приезжала в гости. Гена меня все сильнее разочаровывал – капризный, эгоистичный подросток. Его волновало только осуществление своих желаний. Вот тут он был ас, вдобавок отпетый лентяй, обожатель всяческих развлечений, вечеринок. Постоянно он бегал к кому-то в гости, с кем-то развлекался, у него была орда знакомых. Невероятно гордился своей фамилией, даже передо мной нос задирал. Как-то раз Гена, придя к нам в гости, нагло потребовал: «Я представитель рода Бурбонских, чай нужно первому мне подавать, а не Лене». Я не выдержала, внятно объяснила ему: «Прекрасно, что ты гордишься своим происхождением, предков надо почитать. Но одной благородной фамилии мало. К ней должны прилагаться воспитание, ум, трудолюбие, отсутствие чванства, уважение к людям. Что ты сделал, чтобы не посрамить род Бурбонских? Пока ничего. Учишься плохо, мать репетиторам платит. Начни получать пятерки, докажи всем, что достойно фамилию носишь!» Боже! Гена превратился в огнедышащего дракона. Что он мне наговорил! Лена сразу встала и ушла. Я сижу, не знаю как быть. Выгнать парня? Так он с матерью пришел, перед Ксенией неудобно. Она пыталась сына утихомирить, но у того прямо голову снесло. Обозвал меня чернью, бабой без роду-племени, кухаркой от сохи. Именно эту нелепость произнес. Я поток оскорблений молча слушала, но потом Гена швырнул на пол чашку и завопил нечто совсем непотребное. Кружка, хоть и упала на ковер, разбилась, кофе вытек. Ну, всему есть предел. Я встала и сказала:

– Ксения, мне жаль расставаться на такой ноте, но я более не желаю видеть в своем доме Геннадия. Вы можете приходить, но только одна. Наше общение длится с лета, но полагаю, что господа Бурбонские не в курсе, какую фамилию мы с дочерью носим.

Геннадий почему-то перестал орать. Ксения Федоровна сказала:

– А и правда!

Я вынула из буфета паспорт и положила его на стол.

– Полюбопытствуйте. По одной линии мы из княжеского рода Шляхтиных, по другой происходим от барона Энгельмана. Это еще вопрос, Геннадий, чей род более уважаем: наш или ваш. Вот только мне с младых ногтей внушали: кичиться своим происхождением, кричать на каждом углу о том, кто твои предки, хвастаться родовитостью недозволено. И…

Геннадий не дал мне договорить, вскочил, бросился в прихожую. По дороге он нарочно наступил на осколки чашки и втоптал их ногой в ковер. Достойный поступок истинного аристократа. Более мы не виделись.

– И с Ксенией тоже? – уточнила я.

– Бурбонская неплохой человек, – сказала хозяйка дома, – умный специалист. Но со своим сыном справиться не способна. А поскольку встречи с ней непременно предполагали присутствие Геннадия, пришлось поставить отношения на паузу. Инициатором наших посиделок всегда являлась Ксения. Я не нуждалась в общении с ней, а она, похоже, очень хотела подружиться со мной. Почему? Понятия не имею. У Бурбонской весь день занят работой, постоянными встречами с кем-либо. Я бы на ее месте часов в семь сворачивала всякую активность, летела домой, принимала ванну и лежала в тишине, выключив всю связь с внешним миром. Ксения же несколько раз в неделю звонила мне, интересовалась: как день прошел, сообщала свои новости, которые в основном начинались словами: «Геночка сегодня…» Признаюсь, меня общение с ней утомляло. Ну какой интерес мне слушать хвалебные оды парню, которому отказано от моего дома? Я не понимала, почему Ксения так упорно набивается к нам с Леной в друзья. Мы с ней очень разные. Я не люблю тратить много времени на болтовню по телефону, разговариваю кратко, по делу. Гостей приглашаю заранее, незапланированные визиты меня не радуют. А Ксения могла заехать ко мне без звонка, мы тогда жили в городе, об особняке и не мечтали. Представьте, вы приняли ванну, натянули любимый уютный, не совсем новый халат, легли на диван с книгой, рядом на столике чашечка с кофе, кекс. У вас до прихода домочадцев, когда придется оказывать всем внимание, есть еще два часа, можно спокойно поваляться. Как вам это?

– Со мной такое случается редко, – улыбнулась я, – но если вдруг выпадает свободное время, это прямо восторг.

Анна кивнула.

– Вот-вот. А теперь оцените продолжение сей истории. Вытягиваете ноги, берете книгу, собираетесь насладиться компанией кофе-книга-кекс. И… дрр. Домофон. Из него голос Ксении: «Нюшенька, я ехала мимо кондитерской, купила тебе пирожных. Загляну на минутку?» Ваша реакция?

Я вздохнула:

– В первую секунду решу соврать: «Прости, сегодня нам лучше не встречаться, похоже, я грипп подцепила. Температура, насморк – все в наличии». Но потом соображу, что после этих слов надоеда не уйдет, она скажет, что не боится заразы, все равно не мытьем, так катаньем попадет в мой дом, и я отправлюсь открывать ей дверь.

– Хорошее воспитание часто оказывает плохую услугу тому, кто хорошо воспитан, – вздохнула Анна, – зато оно весьма удобно для окружающих. Мне с детства внушали: нельзя быть эгоисткой, нужно думать о других. Когда я только начала общаться с Бурбонской, сразу решила пресечь дружбу на корню. Меня бесило в ней все: манера говорить, сидеть… Но ничего не получалось. Потом мое отношение к Ксении изменилось. Произошло это спустя не один год после одной неприятной истории. «Липучка» вдруг перестала звонить, дней десять не объявлялась, я обрадовалась, решила: она поняла, что не ко двору, теперь исчезнет из моей жизни. Дело было в начале весны. Девятого марта Ксения позвонила: